Олигархи хотят "прихватизации", вместо приватизация - Нефедов

• Заместитель министра экономического развития и торговли Максим Нефедов в интервью объяснил, почему на самом деле не все поддерживают приватизацию и зачем эту реформу приравнивают к важнейшим изменениям в стране.
  
  9 ноября Верховная Рада приняла в первом чтении законопроект о приватизации государственного имущества. Решение поддержали 258 депутатов.
  
  – 2017-й называли годом, когда начнется так называемая “большая приватизация”. Так нам говорят уже четвертый год подряд. Но план так и не выполнили. Это провал?
  
  – Успехом это точно нельзя назвать. Проблемы с приватизацией находятся сразу в нескольких плоскостях.
  
  Первая – политико-философская. Это связано с тем, что страна все еще таки патерналистская. Много популистов все еще обращаются к идее о том, что народное добро нельзя продавать.
  
  По их логике, его можно только грабить и на нем паразитировать.
  
  Есть вопросы чисто технологические, связанные с самим процессом приватизации, который достался нам в наследство с 1990х, и соответствующими законами, которые противоречат друг другу и точно не создают комфортные для инвесторов условия. Этот момент препятствует одновременно выставлять на продажу несколько тяжелых объектов.
  
  А легких объектов у нас не осталось. Есть некая иллюзия, что мы продаем какое-то золото – что-то ценное, прибыльно и такое, на что есть огромный спрос от инвесторов. К сожалению, это не так.
  
  Это, в основном, устаревшие, убыточные и не очень перспективные активы, в которые надо вкладывать достаточно много средств.
  
  Когда это все умножается на некачественную организацию приватизации, то понятно, что ожидать супердинаміку продажи государственных предприятий трудно.
  
  Есть также проблема институциональная, то есть стосовоно того, кто будет продавать государственное имущество. Можно как угодно критиковать Фонд государственного имущества, но надо отметить: это организация, которая не имеет большого опыта продажи сотен объектов. У них есть ограниченный ресурс, который они используют. Кто назовет это эффективным, кто-то нет.
  
  Это называется “вы можете меня хоть бить, но марафон я все равно не пробегу”. С этим тоже надо что-то делать. И, конечно, есть и другие ограничения – бюрократические, относительно зарплат и качества кадров. Надо выкручиваться в этих условиях.
  
  Вот эти проблемы и мы пытаемся сейчас решить.
  
  – Вы были на Международном экономическом форуме в Киеве. На этом мероприятии норвежский экономист с мировым именем Эрик Райнерт прокомментировал Фактам ICTV приватизацию. Он сказал, что может случиться так, что лучшие мощности купят и вывезут из страны. Насколько это вероятно?
  
  – Как-то грустно наблюдать, до чего скатился Эрик Райнерт – ездить по форумам и комментировать вещи, в которых он совсем не разбирается.
  
  Я не думаю, что вы найдете в мире хоть один пример того, когда кто-то покупает за деньги предприятие за рубежом для того, чтобы его закрыть и вывезти.
  
  Это популистские идеи, на которых легко спекулировать. Так же, как говорят, что иностранцы вывезут нашу землю. Из России, Канады или Аргентины не вывезли, где есть рынок земли, а с Украины почему-то должны обязательно вывезти вагонами на Запад, как какие-то нацисты.
  
  То же касается государственных предприятий. Если кто-то их покупает – он это делает для того, что инвестировать и на этом зарабатывать.
  
  Порезать все на металлолом просто нецелесообразно. Да, иногда надо перепрофилировать предприятия, повышать энергоэффективность, ставить новое оборудование и тому подобное.
  
  Именно поэтому надо делать что-то радикальное, чтобы вывести такие предприятия на прибыль. У государства нет, увы, ни денег, ни управленческих ресурсов для таких действий.
  
  Даже в развитых странах государственный сектор всегда работает менее эффективно. Вопрос в том, что частным предприятиям это действительно “болит”.
  
  – В Украине распространена практика так называемой “прихватизации”. Когда государственное предприятие умышленно доводят до убыточности, чтобы продать его за копейки. Как с этим бороться?
  
  – За последние три года продано 48 государственных предприятий. Это чуть больше 1% от всего количества. Не продано ни одного крупного государственного предприятия.
  
  Лозунги против приватизации очень красиво и звучат популистски. Это все исходит из того, что люди мало что знают о государственный сектор.
  
  Им кажется, что это огромные активы – заводы, с конвейеров которых выходит куча разной продукции. Что эти предприятия – это миллионы и миллиарды доходов.
  
  На практике все государственные предприятия достались в наследство от Советского Союза. То есть, самому младшему из них теоретически 30 лет. Технологии и оборудования на этих предприятиях соответствующей давности.
  
  Не думаю, что можно назвать много известных государственных предприятий, которые успешно что-то производят и имеют бренд хотя бы на украинском уровне.
  
  Есть отдельные жемчужины. И речь не идет о том, что надо приватизировать все, включая оборонные предприятия и те, которые используются для энергетической безопасности. Но большинство к этому не относится.
  
  Это можно увидеть просто проезжая по улицам Киева. Это заброшенные цеха огромной высоты с разбитыми окнами. Об энергоэффективности здесь вообще речь не идет – надо отапливать какие-то кубические километры воздуха.
  
  Опять таки старое оборудование, которое уже давно нужно демонтировать и установить новое.
  
  Примеры продажи каких-то гигантов можно найти лишь в периоде 1990-х.
  
  И вопрос там был не в том, что кто-то покупал предприятия за копейки, а в том, что ограничивалась участие в приватизации.
  
  Люди часто спрашивают: что сделать, чтобы все предприятия не достались одним и тем же людям? Надо просто продавать за деньги.
  
  Вспомним, как приватизировали Укррудпром. Там было четкое ограничение, установленное законом. К участию в приватизации допускались лишь те, кто уже владел по меньшей мере 25% акций и имел опыт в области украинской металлургии.
  
  Всем остальным – запрещено. Ни японцы, ни корейцы, ни кто-либо другой не могли принять участие.
  
  Другой пример – Лугансктепловоз, который вообще демонтировали и вывезли в Россию.
  
  Если мы хотим честного продажи – нужен прозрачный аукцион. Когда приходят все желающие и предлагают деньги.
  
  – Какую сумму можно было бы назвать адекватной по приватизации в бюджете 2018?
  
  – В бюджете 2018 заложено 22 миллиарда гривен. Это агрессивная сумма, принимая во внимание нынешнее положение.
  
  Но проблема в том, что до этого мы почти ничего не делали. Если мы действительно запустим процесс и приватизируем хотя бы два-три крупных объекта и 50-70 малых – то план можно не только выполнить, но и перевыполнить.
  
  Я акцентирую: для нас главное не деньги. Там, дополнительные средства в бюджет не помешают.
  
  Самое главное – это привлечь к этим предприятиям активного собственника, который будет вкладывать в эти предприятия деньги, сохранять и приумножать рабочие места, повышать зарплату, платить налоги и прочее.
  
  – Приватизацию приравнивают к важнейшим для успеха Украины реформ. Насколько 22 млрд грн является вообще значимым цифру для страны?
  
  – 22 млрд гривен – это относительно скромная сумма.
  
  Поэтому главная цель другая – получить эффективного собственника, вычисти коррупции из государственных предприятий и использовать это как возможность для привлечения инвестиций.
  
  Здесь простая логика: есть активы, которые плохо работают. Тогда надо привлечь инвестора, который превратит их в активы, которые хорошо работают.
  
  – Вы говорите, что государственные предприятия устаревшие. Прибавьте к этому фактор войны. Стоимость таких предприятий соответствующая. А правильное ли время мы выбрали для этой реформы?
  
  – Конечно, это надо было делать это раньше. Если бы эту реформу провели в 2004-2007 годах – было бы значительно больше средств.
  
  Это показывает тот же пример Криворожстали. Логично, что больше инвестируется в то, что еще не полностью развалено.
  
  Но грустить за тем, что несделанное, нет смысла. Если мы не проведем приватизацию сейчас, то через 3-5 лет нам вообще нечего будет продавать. Потому что, по статистике, ежегодно закрывается около 100 государственных предприятий.
  
  Сравните цифры: 48 предприятий приватизировано с 2015 года, а 100 закрывается ежегодно.
  
  – Кто должен тогда устанавливать начальную цену?
  
  – В законопроекте, который мы предлагаем, на большие объекты цены должен устанавливать инвестиционный банк. Он будет советовать это Фонд государственного имущества, а правительство будет утверждать.
  
  Относительно малых объектов. Все стартует с номинальной стоимости, которая указана в финансовые отчетности предприятий.
  
  Делать по малым предприятий оценку часто нет смысла ни с точки зрения времени, ни с точки зрения затрат на эту оценку.
  
  – Что можно сказать за Одесский припортовый завод сейчас? Эксперты часто называют это предприятие лакмусовой бумажкой приватизации. Произошло определенное разочарование, когда продажа ОПЗ не состоялся.
  
  – Конечно, было разочарование по поводу Одесского припортового завода, потому что это очень показательный пример: когда-то считалось, что ОПЗ стоит миллиарды, а потом ожидания начали постепенно занижаться.
  
  Какое-то время это предприятие было прибыльным, сейчас фактически половину года простаивает.
  
  С каждым месяцем ОПЗ становится более сложным объектом для инвестора. Поэтому чем быстрее его продать – тем лучше. Но это будет нелегко.
  
  

  Эта же новость на украинском языке"businessUA.com"

  
  
  ЧИТАЙТЕ ТАКОЖ:
  

  • Зеленський висловив слова вдячності США
    
  • ЗСУ знищили склад російських окупантів
    
  • Шторм на Філліпінах забрав життя 6 людей
    
  • Над Швецією з'явилось унікальне сонячне гало
    
  • В Україну прийде рання, але холодна весна